Морская. Дневник матроса: часть вторая

В этом выпуске программы «Морская»  - продолжение «Дневника матроса Борисова». Наш коллега, который до недавнего времени был ведущим программы «Приморский характер» на ОТВ, поставил эксперимент на самом себе и решил совместить работу журналиста и матроса-рыбообработчика в зимнюю путину 2016-2017 года в Охотском и Беринговом морях. Но это стало совмещение наоборот: основная работа у Максима была матросской, и 12 часов в сутки на протяжении 4 месяцев он нес вахты, а во время, отведенное на отдых, брал в руки камеру.

Первая часть «Дневника матроса Борисова» в предыдущем выпуске программы «Морская» завершилась напряженным эпизодом, когда ярусолов, на котором Максим ходил в рейс, намотал на винт кусок трала, и многие в экипаже уже думали, что рыбалка так печально заканчивается. И хотя он рассказывал об одном отдельном случае, когда морская выручка пришла вовремя, и рейс продолжился, на самом деле масштабы засорения северных морей Дальневосточного бассейна обрывками снастей таковы, что уже появляются заштрихованные районы, куда капитаны рыбацких судов перестали заходить.
Поэтому прежде, чем продолжить «Дневник матроса Борисова», мы расспросили об этих совсем лишних рыбацких хлопотах в ТИНРО-Центре.

МОРЕ В КЛЕТОЧКУ
Пока не обобщаем, говорим о ситуации в целом для рыбодобывающего флота на этой текущей путине.           
Игорь Мельников, зам. директора ТИНРО-Центра:
– Флот работает в штатном режиме. Аварий особых нет. За исключением того, что несколько случаев – наматывали на винт тралы. Это было несколько раз. Даже специальное было обращение нашего руководства на селекторном совещании, что аккуратнее со всеми этими делами. Потому что это спасатели, там 2 спасателя сейчас работает. И это для них постоянная работа. Они подходят, разматывают. Когда водолазы, когда удается и так распутать. Во всяком случае – это, прежде всего, работа платная. За бесплатно ее никто не делает, даже спасательные суда. Им, наверное, хорошо – чем больше намотают, тем больше заработают. 

В ТИНРО-Центре считают, что всему виной неаккуратность самих рыбаков: причем, не только наших, в этих международных водах работают и американцы, и китайцы, и японцы, и корейцы.  

– Положено по всем нормам утилизировать на берегу разорванные тралы, в мешки они должны складировать где-то в отдельном помещении, привозить на берег и там утилизировать. Ну а – выкидывают за борт, чтобы место освободить, а потом сами нарываются на то, что сами и сделали. Это, кстати, проблема уже на всем Дальнем Востоке. Потому что у нас есть район в Беринговом море, где ведется промысел ярусный палтусов, трески. Там в одном районе вообще невозможно работать потому, что все завалено потерянными орудиями лова. Там целый склад, даже флот прекратил в этом районе работать. 
Еще век назад на флоте старые боцманы, увидев моряка, бросившего что-то за борт, отправляли его на трюмные работы. Присказка была короткой: Тебя море кормит, а ты в него плюешь. И скоро придется судостроителям и в Китае, и в Америке, и в России осваивать флот, который сначала будет собирать брошенные снасти, а потом только забрасывать невода. Потому что рыбы океан все еще производит столько, что может прокормить хоть все планеты Солнечной системы, если бы они были обитаемы. И матросское дело еще не одно поколение будет нужно.

МАТРОССКОЕ ДЕЛО
От глобальной проблемы засорения моря сетями и тралами – к обычному и самому рядовому из всех морских рангов человеку, матросу. 
Максим Борисов, автор проекта «Дневник матроса»:
– Во время процесса рыбодобычи я занимаюсь, собственно говоря, рыбообработкой. Как на рыболовном языке это называется – шкерить рыбу. Вскрывать ее, вычищать внутренности. Плюс работа в трюме, когда уже замороженная, готовая продукция упаковывается, спускается в холодный трюм, я в трюме занимался складированием всего этого, строил такие небоскребы. Когда эти небоскребы уже подвигались к поверхности, мы, как правило, пересекались с транспортными судами, куда все это сгружали, и продолжали уже промысел с пустым трюмом. Таких перегрузов за наш рейс было, наверное, три или четыре. И было приятно, когда трюм наполнялся очень быстро. Были варианты - допустим, в одной подзоне в том же Татарском проливе все происходило очень медленно, потому что говорят, там в это время, ноябрь-декабрь, рыба ловится не очень. В Охотском море было все пошустрее, повеселее, трюм забивался прямо на глазах. 

Когда мы разговаривали с Максимом о спасательной операции, то поняли, что на ярусолове сетей нет в принципе, никаких – ни с мелкой ячеей, ни с крупной. Эти суда ловят фактически удочками, только такими, что забрасываются далеко – на несколько километров – и глубоко – на несколько сотен метров. Вот они и называются ярусами.

Максим Борисов, автор проекта «Дневник матроса»:
 – Вот всё это дело выставляется – часа два-три лежит на дне. Рыбка ловится. В это время мы выбираем другой порядок, заброшенный в море ранее. Выбирается он из носовой части судна, есть специальный люк в правом борту, помещение, оно называется выборка. Судно подходит к бую, трал-мастре или мастер добычи этот буй зацепляет кошкой, вытягивает и закрепляет хребтину на специальную направляющую и механизм начинает всё это дело вытягивать. Таких порядков-ярусов на пароходе несколько. В то время как один забрасывается в море или выставляется, другой уже лежит на дне и даже третий может лежать, и вот этот процесс, он бесконечный. Забросили, идем, выбираем тот порядок, который уже полежал, после того, как выбрали порядок, опять идет заброска или постановка. Есть два процесса – это постановка и выборка. И вот эти процессы – они бесконечные. И так – круглые сутки. Перерывы – только на шторм или на переход из одного района промысла в другой. 
Это сейчас матрос Борисов иронизирует про перерыв на шторм. Шторм для рыбака – условие быта. Готовым к нему нужно быть всегда. Бог захочет – любой ветер шторм принесет, говорили на британском флоте времен фрегатов. Меняется ветер, падает барометр – и вот оно, началось.

Ярусоловы не только должны задраиться, но и поднять снасти со дна. И если волна уже захлестывает, все равно – аврал до последней веревки в любое время суток. Радиобуи, конечно, помогут потом найти яруса, но это потерянное время и заработок. И тогда включаются все. И люди, и прожектора.  

СКАТ НЕЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ

Промысловыми объектами этого рейса были всем нам знакомые палтус и треска. Но вот Максим фиксирует в своем «Дневнике» - ловим ската.

Максим Борисов, автор проекта «Дневник матроса»:
– Так вот – скат. Это тоже была очень интересная история со скатом. Я прежде знал только о скате электрическом, и все время думал, когда же он начнет биться током. Когда спросил у наших специалистов на пароходе, они говорят: так это же не электрический скат, а совсем другой. Но выглядит он очень похоже. Достигает тоже очень больших размеров, что даже в одной руке его можно не удержать – 10 и более килограммов. 

Для большинства из нас скат представляется, как и Максиму, эдакой тропической экзотикой с электрическим хвостом. Но на самом деле щитоносный скат – именно так называется та рыба, что так бойко таскали крюками мастера добычи – совсем не южная рыба. Водится в Беринговом, Охотском, Японском море. Добирается по ареалу вплоть до залива Аляска. Запасы этой рыбы в глубоководной части Японского моря и залива Петра Великого – вполне себе промышленных объемов. 600 килограммов на квадратный километр. Вот смотрите, как на поводцах хребтины яруса одна за одной поднимаются эти диковинные для нашего стола рыбины. Бывают скаты в рост школьника до 130 сантиметров и весят особо крупные туши более 20 килограммов. Так что без багра не обойтись. Причем, обратите внимание, мастер добычи мелких скатов на борт не берет. Обработка – такая же, как у палтуса или трески. В еду употребляются филейные части с обрезанными плавниками, после разделочного цеха рыба идет в холодный цех, на заморозку, а потом ледяные брикеты получают упаковку: мешок, маркировки, сертификаты.
Скатов иногда продают и на рыбных ярмарках во Владивостоке летом, потому что в июне-августе они поднимаются на глубины 200-300 метров и попадаются в тралы, но пока российский гурман вкуса щитоносца не распробовал. Поэтому разделанные и замороженные скаты из Охотского и Японского морей попадут, скорее всего, в Южную Корею и Китай – там эту рыбу любят. Японцы тоже не проносят филе ската мимо рта, но на этом объекте для японского рынка работает только японский же флот, и пока недостатка скатов у берегов островов Восходящего солнца нет и не предвидится. 

МИР ОСОБОЙ КРАСОТЫ
Но эти северные дальневосточные моря для матроса Борисова, который все-таки сначала журналист – не только место для кормежки. Его камера и глаза видели куда как больше мелькания плавников на конвейере, пусть даже и таких деликатесных и вкусных – палтуса и трески, или экзотического ската. Морская экзотика Дальнего Востока – особый и даже все еще скрытый мир.
Боцманскую пословицу: Не плюй в море – оно тебя кормит – хочется написать на каждом столбе Владивостока. И дневник матроса – это дневник каждого из нас, кто живет на этих берегах. Жаль, что хороших отметок в этих дневниках становится все меньше.
 

Telegram-канал ОТВ | Всё о жизни Приморья